Господин Ф. шагал по воде. Люди смотрели на него с берега и думали "Вот шагает по воде новый мессия". Это было неправдой. Господин Ф. совершенно не собирался никого обманывать, по-видимому, это произошло непроизвольно. Люди не были виноваты в том, что их с детства приучили видеть мессию в идущем по воде человеке. Господин Ф. был невиновен в том, что шагал по воде. Дамы смущенно отводили глаза, мужчины возмущенно трясли кулаками. Как можно? – говорили они – мессий уже и так предостаточно, зачем еще один? Что он хочет сказать своей грязной выходкой? Возмущенные возгласы на секунду заставили господина Ф. усомниться в правильности своего поступка, но он тут же отбросил эту абсурдную мысль. С чего людям осуждать его? Ведь каждый может пройтись по воде ничуть не хуже него, а может даже лучше. По правде сказать, господин Ф. не обладал никакими выдающимися талантами: ходил по воде он так же средне, как готовил еду и исполнял поручения на службе. Начальство не отмечало за Ф. никаких успехов, как, впрочем, и серьезных огрехов. Как у всех – ровная полоса ни плохого, ни хорошего, но одинаково бодрого настроения.
Люди на берегу стояли в смятении. Как можно простить такую возмутительную выходку? Какой-то непонятный гражданин непримечательного вида вдруг, как ни в чем не бывало, стал вышагивать по ровной глади городского пруда. Инцидент не может остаться незамеченным, однако среди людей на берегу не оказалось ни одного государственного или муниципального служащего, который мог бы дать ход расследованию этого непонятного до возмутительности поступка. А поскольку представителя властей нет, как они могут вмешиваться в дело государственной важности? Продавец магазина не может вершить дела мировой важности, а появление нового мессии, безусловно, именно такое дело.
Тем временем господин Ф. направился домой. В этот день больше никто не видел, как кто-нибудь ходил по городскому пруду, словно по бульвару.

Андрей Иванович Смирнов был обыкновенным инженером и просто хорошим человеком. Ему было 53 года. Каждый день он ходил на работу, по выходным играл в парке в шахматы, читал газету «Труд» и любил телепередачу «Очевидное-невероятное». Самым большим вопросом, который интересовал его в жизни, было: почему вымерли динозавры? Иногда он играл в «Спортлото», но ничего не выигрывал. Поэтому больше ему нравилось читать брошюры из серии «Знание», повествующие о различных загадках человеческой истории и современности: кто и когда на самом деле открыл Америку? где располагалась древняя Атлантида Платона? существует ли снежный человек? кто или что скрывается за феноменом, названным «НЛО»? ну и, конечно же, почему вымерли динозавры?
Жена Андрея Ивановича Антонина Федоровна, мягко говоря, не разделяла увлечений мужа. Она не любила читать брошюры «Знания», запрещала ему играть в «Спортлото» и винила мужа в том, что он испортил ей жизнь. В молодости у нее было много поклонников, и мало ли кем она могла стать, если бы не выбрала тогда, в 61-м, молодого подающего надежды инженера Андрея. Они вдвоем принадлежали к поколению, пережившему войну в нежном возрасте. Вместо каруселей и мороженого они видели голод и бомбежки. Когда война закончилась, появилось много надежд. На лучшую жизнь, на великую роль СССР в мире. Шестидесятые стали годами мечтаний, годами сумасшедших строек и сумасшедших мыслей. Людоед был пойман, дракон пал в 53-ем, на смену ему пришли смелые научные открытия и ядерные боеголовки под носом мистера Кеннеди. По трибуне ООН стучала грозная советская туфля. На далеком гаванском острове к власти пришли «наши». В мир пришло телевидение, а в СССР – журнал «Новый Мир», который хотел показать хотя бы намек на правду. Молодые люди поколения шестидесятых читали «Один день Ивана Денисовича» Солженицына, «Оттепель» Эренбурга, рассуждали о судьбе нации, страны и искусства. Однако в семидесятых все закончилось. Одни интеллигенты сели в тюрьму, другие на мягкие диваны казенных квартир, задавшись идеологически нейтральным вопросом – почему вымерли динозавры?
Андрей Иванович, хотя и был хорошим человеком, особой силой характера не отличался, и с годами совершенно забыл все свои мысли периода «оттепели». Когда идеологическое потепление наступило вновь, он его совершенно не заметил. Постепенно ширма, придуманная им в конце шестидесятых, когда двое друзей внезапно оказались иностранными шпионами, приняла вид подлинных интересов, заняла все пространство его мыслей. Мозг Андрея Ивановича утерял остроту, глаза ослепли от темноты, а уши оглохли от тишины. Он никак не воспринял появление «Архипелага ГУЛАГ», «Детей Арбата», «Мастера и Маргариты» и «Доктора Живаго». Возможно, где-то внутри тихо стучала тупая боль, однако такая же ослепшая, забывшая свои корни, как и все в Андрее Ивановиче. Теперь его больше интересовало НЛО, Атлантида, и все ж таки – почему вымерли динозавры?
Одним апрельским утром Андрей Иванович купил очередной выпуск «Интересной газеты», и прочитал странную статью о ходящем по воде человеке. Казалось бы, что тут странного в сравнении с рассказами людей, которых похищали инопланетяне и забирали в другие галактики? А странное было вот что – в статье говорилось, будто хождение по воде состоялось не где-нибудь за тысячи километров, как обычно, а прямо в уездном городе N., в соседнем парке, на пруду, где Андрей Иванович каждую субботу кормил лебедей. Такая наглость всколыхнула даже наполовину погасшее сознание гражданина Смирнова – как же, врать так откровенно! Пусть он уже смирился с тем, что верит, как к кому-то далекому и незнакомому прилетают космические корабли неизвестных цивилизаций, и что американцы уже почти растратили сокровища Атлантиды. Пусть где-то далеко происходит все, что угодно, но чтобы на его родном пруду – это уже слишком. Андрей Иванович даже на секунду забыл, зачем он покинул родное кресло. В одной руке он держал «Интересную газету», во второй ведро с мусором. Мусор жена поручила выкинуть. Бывший интеллигент Смирнов поспешил к мусорному баку, скорее выкинуть отходы и сбежать в теплое кресло из этого холодного апрельского утра. Опрокинув ведро в бак, Андрей Иванович заметил, как там нечто блеснуло. Заглядывать внутрь очень не хотелось, но любопытство все-таки победило брезгливость. Перегнувшись через стенку бака, он открыл рот от изумления – вместо пищевых объедков и сношенных до дыр тапочек оказалось, что он выбросил странные блестящие предметы.
Так Андрей Иванович и остался стоять с открытым ртом, склонившись над мусорным баком.

Инженер Кен проснулся в четыре утра. Вот уже которую ночь подряд он просыпался ровно в четыре утра, преследуемый одним и тем же сном: небольшой фрагмент обшивки под натиском массы ракеты, помноженной на ускорение, отламывается, и пробивает поддон плазменного двигателя. С земли видна лишь яркая вспышка – самый дорогой фейерверк на свете. Десять лет объединенные нации готовили самый масштабный в истории человечества проект – полет на Марс. Его стоимость исчисляется сотнями миллиардов евро, а концептуальную значимость и вовсе невозможно измерить. Полувековая мечта покорения Марса должна стартовать уже сегодня, 15 мая 2023 года, а инженера Кена преследует один и тот же сон, слишком похожий на реальность. Он слышал несколько экспертных оценок, которые установили – слабым местом корабля однозначно является корпус. За последние тридцать лет ученые хорошо поработали над новыми системами управления и связи космических кораблей, создали новые плазменные двигатели, которые позволяли разгоняться до 40-50 км/сек, но вот над материалами корпуса работали меньше всего. В итоге суперсовременный корабль 2023 года по прочности обшивки немногим превосходил ракету, на которой летал Гагарин. Это понимали почти все инженеры, но решение о старте принималось советом десяти наций, строивших корабль, и оттягивать дальше было просто некуда.
Ровно в четыре ноль пять инженер Кен встал с кровати и проследовал на кухню. На кухонном столе он обнаружил странный предмет. Еще в коридоре слух уловил тихое жужжание, исходившее, как выяснилось, из блестящего прямоугольного предмета на столе. Когда-то давно, полвека назад, американский инженер, обнаруживший у себя на столе жужжащую блестящую штуковину, решил бы только одно – происки русских. Или бомба, или подслушка. Потом бы конечно этот самый любой инженер хлопнул себя по лбу – ни бомбу, ни подслушку не оставляют на кухонном столе просто так. Инженер Кен вертел штуковину в руках безо всякой мысли. На ее поверхности не было никаких швов, в то же время это явно был не однородный слиток металла. Внутри скрывался механизм, который настырно жужжал.
Спать было больше невозможно. Кен вышел на балкон. Мысль попыталась вернуться к блестящему предмету на столе, но ей оказалось не за что зацепиться, и она сдалась. Вместо этого в сознании опять возник образ предательского куска обшивки, пробивающего поддон. Стомиллиардный фейерверк. Инженер смотрел в темное майское небо мыса Канаверал. Где-то там вращается вокруг Солнца новый, ждущий покорения человеком, мир. Если все пойдет как надо, уже через пару месяцев первый межпланетный корабль настигнет красную планету. Если его сон окажется лишь сном. Кен быстро оделся и поехал на космодром. В пять часов утра его там никто не ждал, но он туда и не доехал. На половине дороги машина инженера Кена потеряла управление и съехала в кювет.

Антонина Федоровна была возмущена до глубины души. Во-первых, какой-то наглец прошелся по ее любимому пруду, даже не разувшись, во-вторых, она это видела и никак не смогла помешать, в-третьих, это было невозможно. Имея дома такого мужа, как Андрей Иванович, Антонина Федоровна искренне ненавидела все, что касается очевидного-невероятного. Ей больше нравилось думать, что она спасла семью, принесла себя в жертву детям, вытерпев полусумасшедшего супруга, которого ничего больше не интересует кроме как: почему вымерли динозавры? Она думала о насущных проблемах: что приготовить на ужин, что завтра одеть младшему сыну в школу, как подработать на мопед среднему. Она совсем забыла, о чем мечтала в юности: о космических путешествиях (как человек, обязательно советский, полетит на Марс); как она побывает в Мадрасе, поднимется к монахам Тибета, спустится в низовья Амазонки и бросит камешек в устье Нила. Вместо этого она всю жизнь гладила распашонки, стирала носки и жарила картошку. Мечты покинули ее очень рано, и юная девочка, зачитывавшаяся Жюль Верном и Александром Беляевым, стала презирать мужа и разговоры о необычном.
До того, как увидела ходящего по воде человека.
Наутро следующего дня она выглянула в окно и увидела, что ее муж застыл над мусорным баком. Что он там увидел? – негодовала Антонина Федоровна – дурак старый, даже мусор выкинуть не может по-человечески. Обязательно нужно в мусорном баке рыться? – открыв окно, он высказала все эти мысли вслух. Андрей Иванович ошарашено обернулся, но ни слова не вымолвил. – Что ты там стоишь, рот раззявил? – кричала жена. Муж не отвечал.

Господин Ф. не понимал, где он находится. Грязные улицы, серые дома и угрюмые горожане совершенно не походили на его родной город. Его родной город был выложен синим кирпичом, дороги вымощены красной и зеленой плиткой. По бокам тротуаров росли цветы, которые каждое утро поливали садовники. Дворники убирали улицы влажной тряпкой, а люди ходили в белоснежной одежде и обуви. Сам Ф. не очень любил белый цвет, поэтому ограничивался светло-серой одеждой. Он никак не мог понять, как очутился в этом грязном, замусоренном дурными мыслями месте. Ведь он всего лишь решил походить по воде. Люди часто это делают, чтобы расслабиться, отдохнуть от повседневности. Свернув возле одного из грязных кирпичных домов, он попал в не менее унылый двор, в котором практически не было людей, за исключением одного человека, заглядывавшего в мусорный бак.
Когда Антонина Петровна увидела господина Ф. из окна, она тут же стала кричать мужу, чтобы он задержал этого человека. Во второй раз она не позволит ему уйти! Андрей Иванович, мало что понявший из неразборчивых криков жены, только и мог, что смотреть на вошедшего во двор странного человека в светло-сером балахоне, подобном тому, в котором часто рисовали Христа.
- Что вы там увидели? – спросил человек.
- В мусорном баке? – недоуменно спросил Андрей Иванович, удивившись, что человек к нему так просто обратился.
- В мусорном баке – подтвердил незнакомец.
- А вы подойдите, сами посмотрите – предложил Андрей Иванович. Незнакомец в серой одежде приблизился к баку, но заглядывать не стал. «Хватай его, хватай и не отпускай! – услышал Андрей Иванович крик своей жены – Я уже вызвала милицию, они приедут с минуты на минуту. Никому не позволю безнаказанно топтать наш пруд!»
Андрей Иванович молчал и не двигался с места. Он прекрасно слышал крики жены, но не мог себе представить, как он, простой советский инженер, станет хватать кого-то посреди двора и держать за руки, пока не приедет милиция, если вообще приедет. Такая картина не укладывалась в голове.
- Ваша жена просит вас схватить меня – напомнил гражданин Ф. – она уже вызвала милицию. Вероятно, она очень недовольна тем, что я вчера гулял по вашему пруду.
- Вы тот самый человек, который гулял по воде? – Андрей Иванович недоуменно посмотрел сначала на Ф., потом на газету в руках. – Вы похожи на нового мессию. Какова ваша религия?
- Уверяю вас, я не мессия, я обычный служащий, не лучше и не хуже других. Послушайте, а разве вы никогда не гуляете по воде? Когда вам хочется побыть наедине с собой, подумать над смыслом жизни.
- Нет, я не мессия, я никогда не пробовал ходить по воде, а думать над смыслом жизни мне запретили много лет назад. С тех пор я забыл, что это такое, и даже если сейчас попробую, уверен, у меня ничего не получится.
- Почему вы так уверены в этом? Не хотите ли попробовать прямо сейчас? Пруд совсем недалеко, тут всего несколько кварталов.
- Я прекрасно знаю, где находится наш пруд. Я каждую субботу кормлю там лебедей. Но, к сожалению, человеку не дано ходить по воде, как не дано летать, читать мысли и перемещаться в пространстве усилием воли. Всего этого человек лишен, ему остается только мечтать. - Внезапно в Андрее Ивановиче что-то щелкнуло. Он вспомнил все свои старые мечты, вспомнил свою молодую жену. Они познакомились в институте, судьба свела их за одной партой во время сдачи экзаменов. Тоня очень помогла веселому парню Андрею, который не читал «Дон Кихота», зато хорошо знал высшую математику, сдать экзамен по литературе, и потом он помог ей на следующем экзамене решить обратную функцию. Дальше все завертелось, закрутилось, сумасшедшие шестидесятые вскружили им головы. Кто-то уехал покорять целину, кто-то стал писать стихи. Андрею Ивановичу показалось, что он снова стал тем Андрюхой, который жарко обсуждает с друзьями решение XX съезда КПСС, тайком слушает «Битлз» и «Ролинг Стоунз», конструирует загадочный прибор, чтобы ловить «Голос Америки» и знать о событиях во Вьетнаме и Алжире. Куда делось все это? Вот уже несколько лет нет СССР, нет тяжелейшего пресса, который давил на сознание все эти годы, заставляя прятать мысли даже от себя, а что он? Он по-прежнему боится думать, отвык думать, прячет мечты за оболочкой безразличия. Где он был, когда в Таллине толпа людей столкнулась с милицией, борясь за свою свободу. Где он был, когда в Москве штурмовали Белый Дом? Сидел в кресле и читал про то, почему вымерли динозавры? Андрей Иванович неожиданно для себя самого заплакал.
- Что же вы? – произнес гражданин Ф. – я вам об этом и говорю. Человек умеет мечтать, а поэтому умеет все. Пойдемте, погуляем по воде вместе.

Американский инженер Кен не смог доехать до космодрома Канаверал. На пол пути его машина внезапно потеряла управление, послышался громкий хлопок и Кен на полной скорости въехал в кювет. Не понимая, что произошло, после двух неудачных попыток, с трудом он таки выбрался из машины. Очень сильно болела нога, как бы не перелом – подумал инженер. Выбравшись на дорогу, он, прихрамывая, пошел вдоль обочины, намереваясь понять – что заставило его машину потерять управление. Совсем скоро обнаружилась большая цепь с десятисантиметровыми шипами, а невдалеке от нее лежало тело женщины. Кен в изумлении переводил взгляд то на цепь непонятного предназначения, то на женщину, гадая – жива ли она. На женщине была очень странная одежда, так что сразу подумалось – не снимают ли поблизости кино. Вместо куртки корпус покрывала плотная рубашка, связанная из металлических колец, светло-серые штаны были заправлены в высокие, до колен, зеленые кожаные сапоги. Женщина была коротко стрижена, за поясом заткнут кинжал. Инженер Кен пощупал пульс женщины, или скорее девушки, так как на вид ей нельзя было дать больше 25-27 лет – сердце ровно билось. Она или спала, или потеряла сознание. Без всякой видимой причины Кен вдруг подумал про блестящий предмет на кухонном столе, ему показалось, что они как-то связанны. До его квартиры было совсем недалеко, поэтому он взвалил девушку на спину, и поковылял обратно домой. Идти было сложно, нога очень болела, к тому же начала ныть поясница, но ему удалось. Инженер положил девушку к себе на диван, и поднес к носу нашатырный спирт, та громко чихнула и отрыла глаза:
- Андрей? – спросила она.
- Нет, меня зовут Кен. Я подобрал вас возле дороги, вы были без сознания. Как вы там оказались?
- Я не знаю, о чем вы говорите – произнесла девушка, но ее было очень сложно понять, так как ее английский был совсем не похож на тот, которым разговаривали в Америке в 21-ом столетии. Скорее, это был британский язык времен Шекспира, а может и раньше.
Инженер Кен хотел спросить еще что-то, но голова закружилась, и он внезапно потерял сознание. Девушка встала, прошлась по квартире. Обстановка казалась ей совершенно фантастической, однако мужчина напоминал ее мужа – инженера Андрея Ивановича Смирнова.

Гражданин Ф. вновь шагал по воде. На этот раз зрителем был только один человек – Андрей Иванович Смирнов. - Идемте со мной – звал его Ф., но тот боялся ступить на воду. Инженер Смирнов пытался представить себя идущим по воде. В его фантазии сверху почему-то лился божественный свет, хотя утро было пасмурным и холодным. Играла органная музыка, похожая на сочинения Баха. Гражданин Ф. подошел к Смирнову, и еще раз пригласил его. Нет, нет, это невозможно - протестовал инженер. - Но вы же видите собственными глазами, как я хожу – возражал господин Ф. - неужели вы не верите собственным глазам? А Смирнов не верил. Не верил всему, чему нельзя было верить, даже если видел это своими глазами. Уже долгое время он учил себя верить только в то, и думать только о том, что разрешено. Но слезы на щеках от недавно пережитого прозрения вдруг напомнили о себе. Андрей Иванович неуверенно занес ногу над водой. К его удивлению нога не провалилась.
Они зашагали по воде вместе.
В это время Антонина Федоровна, громко хлопнув дверью, побежала к мусорному баку, возле которого несколькими минутами раньше ошарашено стоял ее непутевый муж. Внутри она обнаружила странные блестящие предметы. Внезапно сознание озарила яркая вспышка. Она уже видела нечто подобное! В квартире инженера Кена. Или это был ее муж Андрей Смирнов? Когда это было?
Все перемешалось. Гуляющий по воде Андрей Смирнов вдруг ясно осознал, что ему нужно на космодром, так как сегодня стартует первый в истории человечества межпланетный корабль, который может взорваться, если он не проверит фрагменты обшивки в районе двигателей. Инженер Кен очнулся в своей квартире рядом со странной женщиной, которая говорила на старобританском, и понял, что это его жена Тоня.
- Сколько я был без сознания? – спросил Андрей Иванович
- Несколько часов
- О господи! Я ведь опоздаю к старту, – инженер Смирнов схватил трубку телефона, и чуть ли не криком вызвал такси. Через десять минут он уже на всей скорости несся по направлению к космодрому. С проходной он сразу же побежал к генералу Бьювелу. – Вы должны задержать старт, иначе ракета взорвется! Обшивка ненадежна, ее нужно проверить.
- Вы откуда рухнули? – забасил генерал – отложить старт невозможно. Космонавты уже заняли места, через двадцать минут начнется обратный отсчет.
- Двадцать минут – целая жизнь. Проверьте обшивку вокруг двигателей, на нее будет самая большая нагрузка во время старта.
- Не выдумывайте, - отрезал генерал, - смиритесь, больше ничего невозможно сделать. Лучше сядьте вот сюда и молитесь.
«Пять, четыре, три, два, один…»
Голубоглазая коротко стриженая девушка Тоня наблюдала из окна квартиры мужа, как вдалеке стартует межпланетная ракета. Рокот двигателей, море огня доносились даже до ее окна. Спустя несколько минут в полуденном небе вспыхнула яркая звезда – стомиллиардный фейерверк. Бесславная гибель великого проекта.

Гражданин Ф. рассматривал предметы в мусорном баке. Ему они совсем не казались незнакомыми. Вот же обыкновенные часы, вот прибор для измерения давления, вот имитатор женского голоса. А на столе у Кена лежал имитатор снов.

Столовая исследовательской станции ООН на Марсе. Рабочий день закончился, довольно многолюдно, играет тихая, простая музыка. За столом у двойного панорамного окна сидят трое. Спиной к окну, развалившись на стуле и закинув правую руку за спинку, сидит в своём обычном шерстяном коричневом костюме доктор Хержински, сочувственно и вместе с тем осуждающе смотрящий поверх очков на сидящего напротив него практиканта Егора. Морщины делают лицо доктора похожим на маску уныния. Егор сидит весь подобравшись, напрягшись, его угрюмое лицо нависает над тарелкой с остывшим уже супом, правой рукой он отрывает мякиш от неаккуратно нарезанных кусков чёрного хлеба, скатывает его комочками и закидывает их в рот. Его растерянный взгляд бегает по столу. Справа от него сидит молчаливый и спокойный гигант-водитель Владимир, не успевший ещё после смены заменить свой комбинезон на обычную одежду. Владимир сосредоточенно ест и по нему не видно, что он хоть сколько-нибудь слушает, что говорят друг другу доктор и Егор. Поправив большим пальцем очки, доктор продолжил ранее прерванный разговор. Назидательным тоном он говорит:
- И вроде бы образованный вы человек, да и не скажешь, что дурак, но вы даже для себя последствий, последствий не представляете. Кто кроме вас будет отвечать за поломанного робота? Да и зачем вы, молодой человек, погнали его на площадку, вы так и не ответили.

Егор напрягся ещё больше и чуть дрожащим голосом отвечает:

- Но ничего не случилось, а теперь ещё и точно известно, что эти штуки влияют на технику, да и робот всё равно на списание идёт...

Доктор его перебивает:

- Робот пойдёт на списание только когда пришлют новую серию, а вы уверены, что её выслали уже этим грузовиком? К тому же, разве вы специалист, разве вы можете хотя бы предположить, что это вообще такое?

Егор раздражённо отвечает:

- Ваши специалисты, если и прилетят сюда спустя полгода согласований, теоретизирования и дележа мест в экспедиции, то будут ползать вокруг этих площадок со своими нелепыми приборами, боясь подойти. Они будут проверять, перепроверять, предполагать, летать на Землю, чтобы защищать диссертации и получать новые степени. И так, пока сами не истлеют, или пока площадки не рассыпятся в прах.

Доктор всплеснул руками и усмехнулся:

- А ваш метод, конечно же, лучше, взять технику и послать её... вот уж точно чёрт знает куда. Вы разве не понимаете, что мы ничего не знаем об этих площадках. Может, это активаторы, которые открывают хранилища с каким-либо вирусом, стоит только, например, подать на них радиоволну определённой длинны. Или же просто какое-либо оружие, которое может сработать, если по нему будут разгуливать роботы. А мощность его и принцип действия нам всё равно не известны. Да что говорить, вы поступили просто эгоистично, не подумав о том, что последствия вашего поступка могут дорого стоить всему центру. Да и Владимир из-за вас вынужден был сделать большой крюк и вытаскивать робота, а ведь он мог быть уже давно свободен, его смена закончилась уже давно.

Владимир смущённо кашлянул:

- Да нет, доктор, всё нормально, всё равно мне на станции делать нечего, скучно тут. А вы, Егор, не сердитесь так на доктора, вы ведь всё рано ничего не сможете сказать толкового, надо ждать специалистов. и зря вы, кстати, думаете, что они будут бесполезны, просто в таких делах действительно нужна осторожность...

Егор раздражённо его перебивает:

- Да тут не в осторожности дело... Современная наука превратилась в балаган, учёные обнаруживают что-то новое, потом тупо, даже не исследуя это явление, объясняют его с точки зрения уже существующих фактов, подгоняют его под такие привычные и удобные теории, пишут диссертации и разъезжают с лекциями, получая немаленькие деньги. Никто даже не пытается задуматься над сутью явления.

Доктор улыбается, от чего становится ещё печальнее:

- Ну, в чём-то вы, конечно, правы, но не всё так плохо. всё-таки наука не стоит на месте, а это показывает, что существующие методики не так уж и плохи. Однако же, я не понимаю вашего метода.

- Нужно хоть что-то делать, попытаться сами что-то предпринять, посмотреть, что будет, Ньютон, когда увлекался светом, экспериментировал с собственными глазами, даже мог ослепнуть. Он не просто рассматривал и объяснял с точек зрения существующих теорий, он пытался почувствовать самую суть явления. Нужно быть смелее! сколько мы мечтали о том, чтобы встретить другой разум и вот, найдя его следы, мы трусим, убегаем... а за нами следят. Что о нас подумают?

Доктор удивлённо поднимает брови:

- Вы уверены, что это следы некоей цивилизации? А вы знаете, что в научных кругах есть и такое мнение: все эти площадки имеют естественное происхождение...

Егор раздражённо перебивает доктора:

- Да какое там естественное происхождение, одинаковая площадь, почти идентичный рельеф, расстояние между всеми площадками одинаковое - двадцать две целых и четыреста девяносто семь тысячных метра.

- Не надо так злиться, я тоже не считаю эти площадки естественными. И именно по этой причине я хочу, чтобы ими занимались специалисты, чтобы люди не делали резких движений, работая с этими штуками... Мало ли что может случиться.

- Да почему вы, доктор, думаете, что чужой разум должен быть зол и жесток? Уж если они были тут и оставили эти следы многие века назад, то они должны быть выше нас, развитее.

- А почему вы думаете, что они непременно должны быть ангелами, Егор? Мы вон как выросли, на других планетах уже селимся, а дома у нас что? Как было нормой несколько тысяч лет назад убийство человека, так и сейчас остаётся. И за Марс с его голубыми закатами мы ещё подерёмся... так почему же иные должны быть лучше? Да и не в этом дело совершенно, просто ваши иные могут оказаться совершенно, слышите, совершенно иными, непонятными нам. Кто сказал, что их заботит контакт? Кто сказал, что эти площадки построены для этих целей? Скорее строительство их имело свои собственные цели, которые нам и не понять, быть может. Вот я и хочу, чтобы люди не торопились... а вы торопитесь. Вообще, страшно подумать, у вас ещё диплома-то нет, вы тут исключительно пасёте роботов, даже не обслуживаете их... увязались сюда за Анной Лин, геройствуете тут теперь, а расхлёбывать кому? Ведь банально же засекут вас наймиты корпорации, а руководство их только этого и ждёт, шум поднимут, попрут нас отсюда. Людей с оружием у них тут всё больше и больше становится, а инженер их главный вчера приглашение нашему директору прислал, поговорить хочет.

Егор уже обречённо отвечает:

- Да не понимаете вы... Ну вот вам, Владимир, неужели не интересно что это такое, не ужели не хочется посмотреть, как оно работает, зачем?

Владимир вздыхает, отрывается от чашки с чаем и отвечает:

- Вы думаете, Егор, они работают?

Егор удивлён.

- То есть... что вы хотите сказать?

Владимир улыбается добродушной улыбкой.

- Я хочу сказать, что они не обязательно работают, скорее всего уже не работают. Сломаны они, или выработали ресурс, но они не работают. Оставалось какое-то остаточное напряжение, которое вчера и убило вашего робота, а сами площадки выключены... Это только предположение, мимолётное, причём. как вам такая версия? И ничего вы своими опытами тут в таком случае не покажете.

Егор вздыхает:

- Может быть... Но вы мне не ответили на вопрос. Разве вам не интересно?

Владимир кивает.

- Интересно, конечно же. С нетерпением буду ждать результатов исследований...

Егор бросает на него злой взгляд, перебивает:

- Прочитаете в газетах? Вы такой же как и все... Неужели вам самим не хочется приподнять завесу над тайной, самим что-то сделать.

Владимир спокойно отвечает:

- У каждого своё дело, Егор.

- Но это же дело каждого, то, что происходит...

Доктор его перебивает с обычной унылой интонацией:

- А что тут происходит? Тут пока один самовлюблённый юноша геройствует, не зная, чем себя занять, гробит казённое имущество, думая, что уж после этого богообразная Аня обратит на него своё внимание, забывает об ответственности...

Егор его перебивает:

- И один доктор, который ничего на станции не делает, и считает, что человечеству вообще в космосе делать нечего, потому что мы тут можем навредить, намусорить, напакостить... предлагаете вернуться к сохе и мотыге?

Доктор вздыхает, снимает очки и внимательно смотрит на Егора. Потом говорит:

- Злой вы, Егор... И делом занимаетесь явно не своим. Вам бы сейчас сидеть на Земле, учиться, с девушками гулять. А вы сюда потащились в запале, покорять, завоёвывать, штурмовать, поднимать завесы великих тайн... Работать надо, просто работать, делать своё дело, и делать его хорошо и ответственно. А вы ни своего дела не делаете хорошо, за чужие дела хватаетесь, да другим людям работать мешаете.

- Кому же это, интересно?

- Владимира вот сегодня отвлекли, чтобы робота помог вытащить и в ангар доставить, Ане своей ненаглядной систематически мешаете... она, к вашему сведению, очень устаёт от вашего внимания.

Егор встаёт, шумно отодвигая стул, покачивается, потому что не рассчитал резкости движения и почти потерял равновесие из-за марсианского притяжения, громко произносит, глядя на доктора:

- Это не ваше дело!

Тот спокойно отвечает:

- Ну почему же, психическое здоровье местных работников - это именно моё дело.

Егор стискивает кулаки и быстро уходит к выходу, провожаемый унылым лицом доктора. К их столу подходит шестиногий робот-уборщик и аккуратно переставляет подносы и посуду со стола на свою плоскую спину, после чего, попискивая предупреждающим сигналом, уходит на кухню.

Владимир смотрит на доктора и говорит немного виновато:

- Зря вы так на Егора насели, доктор, он, конечно, парень молодой совсем, романтик, подвиги всё собирается совершать, но ведь человек-то отзывчивый, завтра придёт у вас прощения просить, я уверен.

Доктор достаёт специальный платок и начинает протирать стёкла очков, спустя какое-то время отвечает:

- Да нет, всё верно, сейчас если его не обидеть, потом жизнь может сильно обидеть, да и правда не нравятся мне все эти игры с площадками... Корпорация активнее себя вести стала, агрессивнее, вы в песках чаще бываете, сами знаете, наверное, что больше там стало их наёмников с оружием, прибыли с последними грузовиками, фактически, загнали нас в резервацию на небольшой площади вокруг станции, провоцируют. Вот надоест Егору играть с площадками, решит бороться с этими угнетателями... нет в нём чувства ответственности. Сидеть и учиться, вот для него самое лучшее. Да и вообще, плохо, что молодые в космос рвутся.

Владимир, ухмыльнувшись, спрашивает:

- Почему же плохо?

- Потому и плохо, что либо себя летят гробить во славу человечества, либо космос. Вот Егор, ему нужно всё покорить, всё открыть, всё завоевать... А есть Анна Лин, неисправимый трудоголик, девушка, воспитанная в свободном обществе без предрассудков, которая всё может, которая должна приносить пользу, пока может... Только что-то у неё в мозгу заклинило и она считает, что самая большая польза, которую она может принести - это уничтожать свой действительно сильный организм перегрузками, работой без отдыха, а замужество, дети, возможность сделать кого-то счастливым - это всё шлак, предрассудки, которые только мешают работать. Вот так и вернётся через десяток лет на Землю памятник собственному несчастью, истерзанный ветрами и не будет знать, что ей делать, да и не сможет уже делать многое, потому что молодость свою она положила на алтарь служения человечеству... А человечеству всё это до лампочки. Нет, Владимир, в космос должны идти старики, опытные, думающие о том, как не навредить, как сделать своё дело наилучшим образом и ничего не сломать. А силу и молодость вполне могут заменить роботы.

Владимир с интересом слушавший доктора, качает головой.

- Может вы и правы, доктор, может быть. Пойду я пожалуй, вымоюсь и лягу спать, завтра надо будет везти директора в офис корпорации.

- Это вам поручили?

- Да, директор попросил, кажется, он немного волнуется.

- Плохо дело, если волнуется, плохо... Семён Григорьевич просто так волноваться не станет, чувствую, работы у меня скоро будет много. Спокойной ночи, Владимир.

- Спокойной ночи, доктор.

Владимир поднялся и вышел, некоторое время доктор глядел в стол, потом вздохнул, развернул стул и стал смотреть на голубой марсианский закат, в столовой было уже почти пусто.

На следующий день в офисе марсианского отделения Национальной Промышленной Корпорации. Кабинет главного инженера, небольшое помещение, длинный стол для совещаний, кресла из искусственной кожи, тёмный пластик на стенах, напротив входа на стене портрет президента США, в углу флаг, на стенах несколько графиков. Директор Семён Григорьевич, высокий седой мужчина, сидит за столом на одном из кресел и смотрит на инженера, не обращая внимания на поднос с чаем, стоящий перед ним. Инженер, молодой ещё, но совершенно лысый щуплый человек в очках, нервно ходит по кабинету и говорит, Семён Григорьевич его слушает, иногда задаёт вопросы:

- Во собственно и всё, головорезов этих присылают всё больше, ясно дают понять, что главный тут теперь - директор по безопасности, который ими и командует, оружия ещё вот прислали с последним грузовиком. Вы здесь лишние и скоро вас отсюда будут убирать, наверное последует ряд провокаций, возможно, будут диверсии. Корпорация ещё через конгресс несколько законов протаскивает, которые должны её влияние на Марсе усилить... дурость, конечно, но в родной Америке и правда бытует мнение, что местные законы сразу же распространяются на всю вселенную. Так что вам следует готовиться, учёные тут больше не нужны.

- Ясно, ясно... в принципе, мы ждали похожего, но не так скоро, только скажите, зачем же всё-таки это? Не ресурсы же вы отсюда возить будете...

- Ну со временем может и будут они возить отсюда ресурсы, а пока... пока корпорации нужно место, где можно делать всё, что угодно, причём, подальше от людских глаз.

- Ну хорошо, а на что они рассчитывают, на войну? С кем, с учёными?

- Придумают... что-то уже придумали. Вас просто выставят как недисциплинированную группу, которая не может исследовать Марс, опять же у мирового сообщества слишком много проблем и слишком мало денег, так что могучая корпорация возьмёт на себя благородный труд помощи человечеству и всё сделает сама, раз уж ООН не смогла должным образом организовать экспедицию, которая теряет людей, оборудование, винит во всём неповинных инженеров корпорации и даже нападает на них. Вот так. А потом уж, как выживут вас, так и будут тут делать, что им захочется...

- Ну а зачем вы это мне всё сообщаете... ведь, наверняка, это всё засекречено... или вы пытаетесь меня запугать?

Инженер останавливается и садится, какое-то время думает и отвечает:

- Понимаете, мне всё это очень не нравится, я не могу просто так сидеть и смотреть, как всё это делается... и предупредить вас - это, увы, единственная возможность что-то изменить. Я тут в роли заложника сижу.

- И никак не уйти, раз не нравится?

- Да куда я денусь, в том-то и дело, что они меня вырастили и выучили, у меня ведь ещё отец на них работал, ну и как это полагается, мне и школа корпоративная, и вуз, и бесплатное жильё от компании, вот только я из-за этого никуда деться не могу, обучен работать только с их оборудованием и ни с каким другим, надумаю уходить, окажусь на улице, да ещё с кучей долгов, а самое страшное, мать моя в корпоративной больнице лежит на лечении... так что мне от них никуда, стоит только хоть немного своей воли проявить, сразу что-нибудь да случится с мамой... Вот и сижу тут, чуть что, должен вас атаковать, а пойдёт что не по их плану, я же и буду крайним, мол вот этот инженер с ума и сошёл, приносим свои извинения, он уже уволен.

- Да-а-а-а... как-то совсем нехорошо получается у вас. Но если хотите, я могу через знакомого в Москве устроить вашей маме лечение и уходите спокойно отсюда...

- Бесполезно... пока все бумаги будут оформлены, да и заварушка скоро уже тут начнётся... бесполезно.

- Да уж. Спасибо вам за информацию. Я передам на Землю, там, может, смогут как-то их остановить, хотя... полмира уже под ними, будет трудно.

- У вас оружие-то тут имеется?

- Есть немного, сейчас же и проверю склад, дам приказ привести всё в порядок.

- Приводите, приводите, они могут и на грандиозный "несчастный случай" решиться.

- Прощайте. И не бойтесь так, наверняка что-нибудь ещё можно сделать.

Семён Григорьевич попрощался с главным инженером и отбыл на исследовательскую станцию без особых проблем.

Спустя несколько дней, доктор Хержински сидит за небольшим столом у себя в кабинете со светлыми стенами и парой стеклянных шкафов с медикаментами и записывает в дневнике следующее:

"Трус этот главный инженер, ведь знал, что о его поступке сразу станет известно головорезам и их начальнику, но всё-таки переложил часть ответственности на нашего директора. Теперь они начали действовать. Инженера уже отослали на Землю, по состоянию здоровья, сейчас их базой командует начальник головорезов - директор по безопасности, бывший военный, типичный дуболом. Двух наших роботов уже подстрелили, за пределы периметра геологических исследований теперь выходить опасно. На нашей станции переполох, все ждут новостей с Земли, наше управление там что-то пытается провернуть. Директор проверил оружие, приказал его приготовить и раздать после инструктажа. Он так же опасается открытого противостояния, слишком много у корпорации профессионалов с оружием тут.

Плохо это всё, плохо. И люди будут друг друга убивать, и Марс пострадает. Что ж... давно я не лечил раненых пулями и покалеченных взрывами. Думал, не придётся больше. Ошибался.

Притащили сюда капкан своих проблем. Нам бы начала с собой разобраться, а потом уже лезть куда-то. Интересно, люди вообще когда-нибудь от этого капкана избавятся?

Если будет оставаться время, буду всё записывать.

P.S. И отдавать Марс корпорации совсем не хочется... это, наверное, худшее."